«И тени их качались на пороге,
Безмолвный разговор они вели»
Булат Окуджава
«Человек, будучи частью, не постигнет целого.
Оно превосходит его. Он может сказать «да»
или воспротивиться; но всегда пленен целым
и заключен в него. Он всегда зависит от целого
и зиждется на нем»
К.Г. Юнг
Введение
В последнее время в гештальт-терапии все больше внимания уделяют диалогу. О нем делают воркшопы, ему посвящают главы в учебниках (1,2), по данной теме проводят обучающие тренинги и конференции*. В этом, на мой взгляд, проявляется влияние Лос-Анжелесской школы гештальт-терапии (GATLA), в которой диалог является одним из трех базовых принципов (3).
При этом существует как неопределенность в понимании феномена диалога, так и в формулировке того, что означает само слово диалог в психотерапии. Разработанный в GATLA диалогический способ работы в гештальт-терапии традиционно опирается на диалог в понимании Мартина Бубера. А между тем в философской и культурной традиции диалогизма, берущего начало в 20-е годы прошлого века, широко известны такие имена как Михаил Бахтин, Ойген Розеншток-Хюсси и другие. Продолжая нашу предыдущую статью на эту тему (4), предлагаем читателю опыт применения диалогизма в гештальт-подходе.
Актуальность этой темы, на наш взгляд, связана с возникающей в наше время новой структурой человеческих отношений в экономике, культуре, социуме. На первый план выходят как индивидуальное развитие человека, реализация его творческого потенциала так и взаимозависимость, поддержка и ответственность людей в команде или группе единомышленников. Иными словами, на наших глазах происходит новое рождение диалога.
Определение диалога в гештальт-терапии
Очевидно, что определение диалога для удобства его применения в теории и практике гештальт-терапии должно быть простым и конструктивным. Понимание диалога в гештальт-подходе и современной философии, культуре должны совпадать или хотя бы соответствовать друг другу. Чтобы избегнуть терминологической путаницы и не смешивать научной определение диалога и значение этого слова в обыденной жизни надо провести между ними четкую границу. Например, Вирджиния Берли из GATLA предлагает использовать слово Диалог с большой буквы, говоря о диалоге у Мартина Бубера. Одно из возможных рабочих определений диалога, основанное на этимологии этого слова и согласованное с культурной традицией, мы предложили в своей работе (4).
В классической статье по диалогу в гештальт-терапии Рика Хикнера диалог понимается как место, где присутствует человеческий дух (5). В это определение каждый может вкладывать свои представления о духовной природе человека. Оно содержит тайну и тем самым отражает мистическую суть диалога. Хикнер говорит: «Я верю, что диалогический подход лучше всего сочетается с человеческим духом – в его основе лежит взаимосвязанность также как и отдельность. Диалог определяет значение общего контекста взаимоотношений, в котором возникает ценность уникальности каждого человека, в нем занимают особое значение прямые, взаимные и открытые отношения между людьми, содержится и чтится присутствие и целостность человеческого духа». Такая высокая ценностная и смысловая ориентация делает диалог волнующим переживанием, необходимым для его участников.
При таком понимании диалога не разговор, а молчание становится самой характерной его чертой. «Истинный диалог может состояться только в тишине, в то время как множество разговоров может стать настоящим монологом»(6). Анзелем Грюн подчеркивает: «Через молчание мы приобретаем опыт единства с Богом, живущим в душе каждого из нас»(7). Далее он пишет, что только через опыт такого единства с Высшей силой человек может достигнуть целостности, примирить буквально раздирающие его в разные стороны черты характера и стороны его жизни, интегрировать свою тень. Предпосылкой настоящего диалога является молчание, во время которого человек соприкасается в своей глубине с источником жизни.
Вырастая из молчания, диалог может творчески проявляться непредсказуемым образом. «Он может принимать любую форму – танца, песни, рассказа или любой другой модальности – выражающую и передающую энергию участников» (8, с. 20). Однако при этом он всегда остается, по выражению Гари Йонтефа, экзистенциальным диалогом, т.е. выражающим экзистенциальный уровень отношений.
Качества, которыми должен обладать гештальт-терапевт, «подготавливая почву для диалога», хорошо известны. Среди них включенность, честность, настроенность на диалог (1,8). Вслед за Мартином Бубером выделяют и характерные черты диалогического общения: присутствие, подлинное и откровенное общение, включенность и признание-подтверждение (2,5,9). Это дает четкие ориентиры в работе гештальт-терапевта. Но, работая с диалогом, необходимо всегда помнить, что «дух веет, где хочет». Все, что мы можем, – это только создавать благоприятные условия для диалога, открываться ему, верить и надеяться, что он произойдет. Поэтому подлинный диалог никак не является разговором, процессом общения и взаимодействия, диалогом в обыденном смысле этого слова, которым мы обычно в состоянии управлять.
Некоторые практические следствия из этого для организации диалога в гештальт-подходе, на наш взгляд, следующие:
диалог невозможен, если участники группы не готовы находится на экзистенциальном уровне переживания происходящего;
особое внимание надо уделять молчанию (паузам) как фактору, способствующему диалогу;
гештальт-терапевт/ведущий группы должен сам находиться в диалогических отношениях с каждым участником и группой в целом;
необходимо создание особого уровня безопасности и ответственности для возникновения диалога;
гештальт-терапевт/ведущий группы должен подобрать уместную форму для диалога в индивидуальной работе или в группе, а также сохранять ее до завершения процесса;
важно иметь смирение по отношению к тому, что диалог может возникнуть, а может и не произойти;
надо быть готовым к тому, что диалог будет разворачиваться в неожиданном направлении.
Классификация разных видов диалога
Исходя из приведенного выше понимания диалога, в центре нашего внимания оказывается «пространство между» его участниками. Рик Хикнер говорит, ссылаясь на Мартина Бубера, что диалогичность находится именно в нем, в том пространстве, где они встречаются, а не в самих участниках(5). Это пространство нередко не совпадает с контактной границей. Подчеркнем ценностный, смысловой уровень общения, взаимодействия в этом пространстве.
Структура «пространства между» четко дифференцируется для разных видов диалога (4). Простой и практичной формой классификации разных видов диалога является, по нашему мнению, типология диалога по количеству его участников. Ведь это в значительной степени влияет на характер создаваемого между ними поля.
При этом необходимо учитывать, что любая классификация диалога условна: человек может одновременно находится в разных сообществах, группах и подгруппах, переключаться от одной формы диалога к другой или совмещать их. Несомненно, что существует единый диалог, гибко видоизменяющий и совмещающий свои формы. Действительно, разные философы-диалогисты часто говорят похожие или близкие вещи, но своими словами и в рамках своей системы (10).
На наш взгляд, условно можно выделить 4 основные вида диалога, с которыми мы работаем в гештальт-подходе:
диалог в одиночестве
встреча как диалог вдвоем
диалог в группе
язык и культура как носители диалога
Как это ни парадоксально звучит, но с древних времен диалог в одиночестве, наверное, самая распространенная его форма. Это медитация, молитва, ритуалы различных религий, духовные практики.
Так, в православной традиции молитва является экзистенциальной встречей. Антоний Сурожский говорит, что в молитве мы ищем встречи с Богом и что такая встреча становится более ответственным событием в жизни, чем встреча с другим человеком (11). «Встреча с Богом – это всегда нечто вроде Страшного суда. Приходишь к Богу, становишься перед ним лицом к лицу и что? – уходишь или осужденным или оправданным: среднего нет и не может быть ничего… В молитве принеси Богу крайнее внимание, все благоговение, на которое ты способен, и волю к покаянию»(11, с. 298).
Отметим, что похожие черты характерны, например, для медитация у Кришнамурти: тотальное, страстное внимание; открытость любви и красоте; отрицание прежних представлений о себе и мире. «Ум, находящийся в состоянии, когда нет более ни усилий, ни стремлений, - это истинно религиозный ум. В таком состоянии ума вы можете прийти к тому, что называется «истиной» или «реальность», блаженством, богом, красотой или любовью. Это не может прийти по вашему желанию…Вы не можете пригласить ветер, но вы можете оставить окно открытым»(12, с.86).
Такое состояние человека соответствует, по нашему опыту, включенности и настроенности на диалог-встречу, о которых мы говорили выше в связи с диалогом в понимании Мартина Бубера. Но вместо необходимости признания «Ты» другого человека здесь появляется покаяние как признания человеком своей подлинной природы при отказе от ее искажений.
В практике психотерапии условия для возникновения диалога в одиночестве мы можем создавать через различные медитативные упражнения. Например, для этого вполне подходят модернизированные в стиле гештальта техники психосинтеза(13).
Диалог, в котором участвуют два человека, подробно разработан Мартином Бубером и хорошо описан в литературе по гештальт-терапии (1,3,5,9). Мы говорили о диалоге в группе в (4), выделяя вслед за Михаилом Бахтиным две основные его характеристики: автономность и причастность каждого из участников. Эта тема требует дальнейшего развития и выходит за рамки данной статьи. Отметим лишь, что диалог в группе требует очень ответственного отношения из-за чрезвычайно высокого уровня сплоченности группы, который с помощью него быстро достигается. При этом возрастает опасность как развития индивидуализма и гордыни в направлении полюса автономности, так и слияния с группой при движении к полюсу причастности.
Еще одной распространенной формой является диалог со всеми людьми, которые готовы услышать человека. В этом случае диалогическое «пространство между» находится в текстах и носителем диалога является язык, речь, слово. В этой форме диалога высказывание не адресовано конкретному человеку или группе людей, а процесс диалога не ограничен конкретным временем и местом. Через тексты, другие явления культуры автор может быть услышан людьми в другое время и на ином языке. В современном мире при этом нередко возникает проблема непонимания как разговора «на разных языках» (14). Необходим поиск общего языка, в котором понимание обеспечивается присутствием в общении ценностного, смыслового измерения.
Эта форма диалога проявляется при любых вербальных диалогических отношениях. Вот как пишет об этом Михаил Бахтин: «Каждый диалог происходит как бы на фоне ответного понимания незримо присутствующего третьего, стоящего над всеми участниками диалога. Это вытекает из природы слова, которое всегда хочет быть услышанным, всегда ищет ответного понимания и не останавливается на ближайшем понимании, и пробивается все дальше и дальше» (15, с.306)
Язык как носитель диалога всегда проявляется в других его видах, о чем свидетельствует более глубокое и весомое качество речи участников. Часто при этом слова как бы рождаются из молчания в процессе диалога.
Некоторые практические следствия из данной классификации для организации диалога в гештальт-подходе, на наш взгляд, следующие:
каждый из перечисленных видов диалога помогает развертыванию единого диалогического процесса;
существуют общие характерные черты для разных видов диалога, которые должны быть в центре внимания гештальт-терапевта/ведущего группы;
целесообразно включение упражнений, помогающих участникам получить опыт диалога в одиночестве, с последующим его обсуждением в группе;
язык, на котором говорят участники, особенности их «авторской» речи свидетельствуют о степени развития диалогических отношений;
необходимо добиваться «общего языка» в группе, высокой степени взаимопонимания для развития диалога;
интенсивность энергии и силы, проявляющиеся в диалоге, очень велики и требуют осторожного, благоговейного к себе отношения
применение диалога в гештальт-подходе должно быть обоснованным, выверенным и опираться не только на психотерапевтические, но и на общекультурные традиции.
Итак, в данной статье мы остановились на таком определении диалога, которое подходит для разных типов работы в гештальт-подходе: индивидуальной, работе с парами, группами и организациями. Опираясь на труды философов-диалогистов, и структуру «пространства между» участниками диалога предложили классификацию разных видов диалога. Были сформулированы практические рекомендации для организации диалогического процесса. Мы верим в то, что это будет способствовать рождению и развитию диалога в работах наших читателей.
Список литературы:
Лебедева Н.М., Иванова Е.А. Путешествие в Гештальт: терия и практика. – Спб.: Речь, 2005
Булюбаш И.Д. Руководство по гештальт-терапии. – М.: Изд-во Института психотерапии, 2004
Боб Резник. Гештальт-терапия: принципы, точки зрения и перспективы. Интервью с Малкольмом Парлетом. - М.: Гештальт-95, Издание МГИ, 1996
Мстибовский И.А. Диалог как поступок. - Москва-Новосибирск: «Российский гештальт», №5, 2003
Рик Хикнер. Диалогическая основа. - Москва-Новосибирск: «Российский гештальт»,№2, 2000
Романова Ирина. Диалогический подход в коучинге. http://www.prgma.ru/art5.php
Анзельм Грюн. Раздирание. От раздвоения к целостности. – М.: Независимая психиатрическая ассоциация, 1999
Гари Йонтеф. Гештальт-терапия: введение. - М.: Гештальт 2001, Издание МГИ, 2002
Virginia Burley. Dialogue: Theory and Application . GATLA Reader, 1999.
Махлин В.Л. Я и Другой. К истории диалогического принципа в философии XX века. - М.: 1997
Митрополит Сурожский Антоний. Школа молитвы. – Клин: Фонд «Христианская жизнь», 2001
Дж. Кришнамурти. Свобода от известного. – К.: «София», 1991
Малкина-Пых И.Г. Справочник практического психолога. Техники транзактного анализа и психосинтеза. – М.: Изд-во Эксмо, 2004
Гадамер Г.-Г. Актуальность прекрасного. – М.: Искусство, 1991.
М.М. Бахтин Эстетика словесного творчества. – М.: «Искусство», 1979
*Например, 7-я региональная научно-практическая конференция по гештальт-терапии в г. Ростове-на-Дону, прошедшая 23-25.09.2005, называлась «Контакт, встреча, диалог».
Статья напечатана в сборнике «Российский гештальт». – СПб.: Специальная литература, вып.7, 2008.
Comments